Быть императрицей. Повседневная жизнь на троне - Страница 34

1) Пестель, 2) Сергей Муравьев, 3) Бестужев-Рюмин, 4) Рылеев, 5) Каховский.

Понедельник, 13 (25) июля.

Что это была за ночь! Мне все время мерещились мертвецы. Я просыпалась от каждого шороха. В 7 часов Николая разбудили. Двумя письмами Кутузов и Дибич доносили, что все прошло без каких-либо беспорядков; виновные вели себя трусливо и недостойно, солдаты же соблюдали тишину и порядок. Те, которые не подлежали повешению, были выведены, разжалованы, с них были сорваны мундиры и брошены в огонь, над их головами ломали оружие; это должно быть для мужчин так же ужасно, как сама смерть. Затем пятеро остальных были выведены и повешены, при этом трое из них упали. Это ужасно, это приводит в содрогание! Мало того, присутствовавшая при этом толпа приблизилась к виселице и глумилась над трупами; говорили, что они заслужили это наказание и умерли так же, как жили. Сопровождавшие преступников солдаты держали себя с большим достоинством. Мой бедный Николай так много перестрадал за эти дни! К счастью, ему не пришлось самому подписывать смертный приговор.

Я благодарю Бога за то, что этот день прошел, и прошу его защиты на завтра. На Сенатской площади, где 14-го произошло восстание, должен быть молебен. Еще одно 14-ое! Я бы хотела, чтобы оно уже было позади, чтобы мы уже были на пути в Москву! Но, Боже, я не хочу быть малодушной и сомневаться в твоей благости!

Жены высылаемых намерены следовать за своими мужьями в Нерчинск. О, на их месте я поступила бы так же.

Часть III. Два императрицы перед лицом революции

Мария Федоровна, жена Александра III

14 сентября 1866 года в Россию прибыла принцесса датская Мария Дагмар – невеста наследника престола цесаревича Александра Александровича. Александр II с супругой и детьми встретили августейшую невесту в Кронштадте. Затем на пароходе «Александрия» они отправились в Петергоф. Пристань была убрана зеленью, украшена гербами и вензелями царственных жениха и невесты.

По всему пути следования императорского кортежа стояли войска. В Кронштадте и в Петергофе корабль встречали пушечным салютом. Местное купечество во главе с городским главой поднесло принцессе на серебряном блюде хлеб-соль. Император сел на коня, дамы – в парадный экипаж. Петергофские дамы устилали путь кортежа цветами.

В Александрии кортеж остановился у Капеллы. Высочайших гостей встретил протоиерей Рождественский со святым крестом.

Во второй половине дня гости уехали в Царское Село.

Прелестная картинка императорской свадьбы скрывала под собой настоящую трагедию.

Старшим сыном Александра II был великий князь Николай Александрович. Его с детства готовили к роли российского императора. Занимавшиеся с ним профессора восторженно отзывались о его уме и превосходном характере. Они считали, что государственная практика и жизненный опыт могут превратить Николая Александровича в гениального государя. В 1864 году, с блеском окончив курс наук, отправляется в заграничное путешествие. В частности, он посетил Данию, где сделал предложение принцессе Дагмаре. Это был союз не по политическим соображениям, а по взаимной любви. «Хорошие я пережил минуты, – писал Николай родителям в Петербург, – и искренне благодарю Бога, что нашел то, чего так желал, о чем так долго мечтал, – любить и быть любимому! Лишь бы по плечу пришлось счастье!»

Но уже в 1865 году Николай Александрович скоропостижно умирает в Ницце от туберкулезного менингита. В последние 2-3 дня к нему приехали родители с братом – великим князем Александром Александровичем и Дагмара с матерью.

Николай умер на руках у своей невесты. «В одну из последних минут он, взглянув на своего брата Александра Александровича, которого особенно любил, взял его руку, и потом, посмотрев на принцессу Дагмар, взял и ее руку и соединил с рукой Александра Александровича» – вспоминает Д.С. Арсеньев – воспитатель сыновей Александра II.

И вот, всего год спустя Дагмара приезжает в Россию, чтобы стать женой Александра Александровича и, в будущем, матерью Николая II.

Из воспоминания графа Сергея Дмитриевича Шереметьева

«Живо помню день приезда принцессы Дагмары. То был ясный сентябрьский день. Я был в строю Кавалергардского полка, расположенного у въезда в Большой Царскосельский дворец, ждали мы долго и нетерпеливо, ожидали видеть ту, чье имя облетело всю Россию. Вот наконец показалась четырехместная коляска прямо из Петергофа, все взоры устремились по одному направлению. Принцесса Дагмара приветливо кланялась во все стороны и на всех произвела чарующее впечатление. Дни стояли ясные, солнечные, несмотря на сентябрь. Тютчев воспел “Дагмарину неделю”, то была действительно радостная и светлая неделя. Видел я, как подъехала коляска ко дворцу, воображение дополняло встречу, и слышался церковный привет: “Благословен грядый во имя Господне!” Вслед за тем начался ряд празднеств: балы, иллюминации, фейерверки. Они, конечно, были тягостью для цесаревича. Я был на одном бале и видел, как цесаревич стоял во время кадрили около своей невесты, но это продолжалось недолго. Он решительно заявил, что танцевать не намерен, и слово это сдержал, к немалому смущению придворных и семьи. Вообще, в роли жениха цесаревич, по-видимому, был невозможен, по крайней мере, до меня доходили отзывы пюристов, находивших его поведение крайне неудобным. Он показывался в публике по обязанности, у него было отвращение ко всяким иллюминациям и фейерверкам, ко всему показному и деланному. Он, не стесняясь, делал по-своему и вызывал нетерпеливое неудовольствие родителей. В публике стали еще более жалеть невесту, лишившуюся изящного и даровитого жениха и вынужденную без любви перейти к другому – человеку грубому, неотесанному, плохо говорившему по-французски и в корне враждебному всем преданиям Готского календаря. Таков был господствовавший в придворных кругах отзыв… Зато популярность принцессы Дагмары росла. В ней видели залог благополучия, и на нее возлагали всю надежду, а она своими лучистыми глазами зажигала сердца, простота ее и прелесть сулили счастье и покой. Нелегко было ей в новой, еще чуждой ей обстановке. Императрица Мария Александровна относилась к ней сдержанно, словно подчеркивая измену своему любимцу, она охлаждала порывы ее любезности: “Не выходите из своей роли, вы еще не императрица”»…